Filin

Черкасский археологический музей Средней Надднепрянщины поделился интересной мини-презентацией на тему городища в Буках. Ниже авторские иллюстрации и подписи к ним: "Розташування комплексу пам'яток в с.Буки на карті Білоцерківської округи 1920-х років": "Городище с.Буки уроч.Бакожин (за Л.І. Іванченко)": "Міхал Грабовський та Іван Фундуклєй перші хто системно почав збирати інформацію про пам'ятки Південної Київщини": "Наполеон Орда навіть зобразив на акварельному рисунку урочище Бакожин": "Професор Володимир Боніфатійович Антонович - батько української наукової археології також цікавився цими місцями": "В.Б. Антонович в праці "Раскопки в стране древлян" описав результати досліджень поховань в с. Буки": "Валерія Євгенівна Козловська, членкиня ВУАКу, здійснила дослідження не лише поховань але й частини поселення в уроч. Бакожин": "Окрім опису розкопок дослідниця залишила 55 негативів на склі які зберігаються в Науковий архів Інституту археології НАН України і зображають як загальний вид пам'ятки так і деталі досліджених об'єктів": "Деякі фото складаються в панорами, а частина відома не лише в негативах на склі, але й як фотовідбитки на папері (нижній ряд)": "Базовою публікацією про пам'ятку стала стаття Людмили Іванівни Іванченко - дослідниці Поросся, що також вивчала комплекс пам'яток в с. Буки": "Матеріали справи з архіву Всеукраїнського Археологічного Комітету розповідають про листування що до охорони пам'ятки": "Один з перших листів свідчить про намагання комплексно охороняти пам'ятку - не лише як археологічну, але і як пам'ятку природи": "В той час Інспектором з охорони пам'яток в Києві була непересічна людина - Яків Михайлович Струхманчук, який відомий як графік та карикатурист": "В результаті, менш ніж за пів року було прийняте рішення про охорону археологічного комплексу. І хоч ми не знаємо подальної долі ймовірного "заповідника" проте, така оперативність вражає навіть зараз":

Алиса Святынина поделилась кадрами, снабдив и такой подписью "з альбома співробітника Feldkommandantur 183) 1941-1943 г":

Источник

Интерес к этой теме возник в процессе знакомства с архитектурными особенностями Сутковецкой церкви (Хмельницкая обл.), одной из оригинальных деталей которой является одиночная опора (колонна, столб), расположенная прямо в центральной части храма. Этот элемент в православной сакральной архитектуре встречается настолько редко, что это даже дало отдельным авторам основание предположить, что эта постройка вообще изначально не была храмом, а была чисто-оборонной постройкой. Впрочем, сутковецкую колонну мы ещё в деталях отдельно рассмотрим, здесь же речь пойдёт о различных вариациях и аналогах нужной нам архитектурной детали. Поиск сведений по этой теме привёл меня к статье Владимира Сичинского Сутківська твердиня // Записки Наукового Товариства ім. Шевченка, Том 150. Львів, 1929. В этой публикации автор приоткрыл окно в мир европейской романской и готической архитектуры, где наличие опоры посреди сакрального помещения не было чем-то необычным. Поскольку в этой публикации было дано много интересных наводок, то я подумал, что было бы неплохо познакомить вас с авторскими мыслями и примерами, а чтобы знакомство с приведёнными автором примерами было как можно более полным, я дополнил тексты ссылками на странички памятников, а также иллюстративным материалом, чего мне недоставало в изначальной публикации. Собственно, вот нужные страницы из статьи В. Сичинского: Теперь давайте чуть детальней присмотримся к каждому из упомянутых автором примеров: Цистерианское аббатство близ Цветль (Австрия). Автор местоположение памятника связал с Германией, тогда как в реальности он находится в Австрии. Зал капитула (нем. Kapitelsaal) - это место сбора монашеской общины. В случае с Цветлем перед нами романский образец, ок. 1180 г. У круглой колонны есть энтазис (ствол утолщается к центру, и сужается в верхней и нижней части), т.е. мастер делал отсылку к античным образцам. Источник Монастырь в Тюле (Франция). Здесь также зал капитула, и снова романский стиль. Из интересных особенностей - В. Сичинский не упомянул, то в данном случае в центральной части зала не одна колонна, а три, имеющие сложную форму, образованную пучками из мини-колонн. Источник Кирха в Штайнхагене (Германия), 14 в. Уже вроде как и готика с её стрельчатыми формами арок и сводов, однако квадратная в плане одиночная опора, а также массивные нервюры выглядят вполне себе в стиле романики. Источники: 1, 2 Часовня (крипта) св. Катерины 1260-1270 гг. костёла в Коуржиме (Чехия). Одиночная округлая опора, сформированная пучком мини-колонн. Источники: 1, 2 Готический зал капитула, построенный не позднее 1290 г., монастыря в Вишши-Броде / Vyšší Brod (Чехия). Одиночная опора по уже известной нам схеме "собрана" из пучка мини-колонн. Источник Зал капитула, превращённый в часовню св. Варвары. Часть комплекса францисканского монастыря в Пльзене (Чехия). Одиночная многогранная колонна. Источник + здесь ещё можете провести виртуальную экскурсию. Здесь речь о часовне конца 14 в. замка (Итальянского двора) в Кутной Горе / Kutná Hora (Чехия). Одиночная кругла в плане колонна. Источник + здесь виртуально можно осмотреться. Позднеготический зал последней четверти 15 в. или рубежа 15-16 вв. замка Бехине (Чехия) я вначале хотел проигнорировать, чтобы удержать тему в пределах круга сакральных построек, однако данный пример примечателен по нескольким причинам. Во-первых, зал в Бехине интересен как пример довольно позднего использования одиночных опорных колонн. Во-вторых, интересна стилизация колонны и нервюр, которым придали вид дерева и ветвей, что очень важно в контексте наиболее популярной версии, согласно которой центральные одиночные опоры символизировали Древо Жизни. Источник Костёл св. Маркеты в Полене (Чехия), 1-й половины 14 в. Одиночная колонна и своды, к сожалению, не уцелели: Источники: 1, 2 Костёл Рождества Девы Марии в Лоучиме (Чехия), построенный в 1325-1350 гг. Считается, что архитектор этого храма вдохновлялся аналогичными по планировке и другим деталям сакральными постройками южной Германии. У храма одиночная многогранная колонна. Источники: 1, 2 Костёл Благовещения Пресвятой Богородицы на Слупи в Праге (Чехия), построенный в 1360-1375 гг. при монастыре сервитов. Одиночная восьмигранная колонна. Источник Костёл Святого Духа в Жегре (Словакия). Постройку храма датируют 1245-1275 г., но нужная нам одиночная восьмигранная колонна и своды появилась уже по итогам более поздней реконструкции нефа ок. 1380 г. Источники: 1, 2 В случае с королевским Вавельским замком в Кракове (Польша) В. Сичинский мог иметь ввиду помещения по типу зала Казимира Великого. Но на этом и других примерах из круга замков/дворов не буду заострять ваше внимание, поскольку они не относятся к сакральным постройкам. Зал капитула цистерианского аббатства в Сулейове (Польша). Постройку зала относят ещё к середине 13 в., однако зал реконструировали в готический период, и потому, возможно, часть элементов уже относятся к 15 в. Одиночная круглая колонна. Источник Одиночная десятигранная колонна зала капитула середины 14 в. цистерианского аббатства в Лёнде (Польша). Источник Зал капитула 14 в. монастыря кларисок в Стары-Сонче (Польша). Одиночная восьмигранная опора. Источники: 1, 2 Костёл св. Иоанна Крестителя в Скотниках (Польша). Что касается датировки, то храм был построен в 1347 г., однако долгое время у него было более простые перекрытия, а нужные нам готические своды, опирающиеся на одиночную шестигранную опору, возвели во 2-й половине 15 в. (после 1455 г.) Источник Костёл св. апостола Андрея в Гославице (Польша). Он был построен в 1-й половине 15 в. при участии мастеров, прибывших сюда с земель Тевтонского ордена. Одиночная многогранная колонна. Источники: 1, 2 Костёл св. Петра и Павла в Стопнице (Польша). Был построен в 3-й четверти 14 в., без радикальных перестроек дожил до середины 20 в., когда в ходе боёв 1944-1945 гг. был уничтожен до основания. После войны, в 1946-1958 гг., костёл был реконструирован в прежнем готическом виде, тогда были воссозданы и многогранные опоры в центральной части нефа. В. Сичинский отнёс этот храм к одностолбовым, однако на самом деле опор у него две. Источники: 1, 2 Костёл св. Креста в Кракове (Польша). Храм построен в 14 в., неф с одиночной круглой в плане опорой возвели во 2-й половине 14 в. Интерьер пострадал во время пожара 1528 г., после чего некоторые детали были видоизменены, однако основные элементы конструкции опоры и сводов остались без изменений. Из интересных особенностей - у опоры есть энтазис. Как видим, архитекторы готической эпохи, вслед за своими коллегами из романской эпохи, также не прочь были делать отсылки к формам античных колонн. Источники: 1, 2 Костёл св. Катерины и св. Мальгожаты в Кракове (Польша). Для этого памятника мне не удалось отыскать подходящий иллюстративный материал. Впрочем, судя по описанию (речь идёт не о колонне в нефе), данный пример не из категории идеально подходящий. В любом случае, пока вынужден его пропустить. Часовня св. Троицы, часть комплекса замка в Люблине (Польша). Построена между 1341 и 1370 гг., украшение росписями завершено в 1418 г. У одиночной опоры восьмигранная форма. Источники: 1, 2 Интересны мысли автора о том, откуда подобный архитектурный приём начал своё распространение: Если убрать в сторону единичный примёр из порядком далёкой от нас Франции, то корни истории с одиночными опорами, по сведениям автора, уходят в Германию. Оттуда идеи могли проникнуть в Чехию и далее в Словакию. Что касается Польши, то автор сообщает, что местные готические постройки строились немецкими мастерами, т.е. не местные польские мастера перенимали опыт где-нибудь в Германии или Чехии, а немецкие мастера прибывали в Польшу для работ: С этой точки зрения интересна мысль, что польские, чешские и словацкие готические храмы могли быть образцами именно немецкого стиля. Впрочем, это вопрос сложный и спорный, поскольку в разных случаях разные факторы (от влиятельных сильных местных строительных традиций до специфических желаний заказчика) всё же могли вносить коррективы в чисто-немецкие проекты, да и архитекторам эксперименты были не чужды, но это уже тема для отдельного исследования/разведки. В целом, В. Сичинский сделал хорошую подборку примеров, которые довольно всесторонне раскрывают тему - тут вам и образцы из разных стран, стилей (романика, готика), веков, форм, типов объектов (храмы, залы монастырей и замков). Приведены варианты центрального расположения 1, 2 и 3 опор. Однако это всё же далеко не полный список памятников с одной или несколькими центральным колоннами, а нам для формирования некоторых важных выводов нужно иметь сведения о как можно большем количестве объектов, и потому чуть позже я дополню список множеством других примеров. Продолжение следует.

Фото Андрея Швачко

Фото от Андрея Швачко

Об истоках загадочной формы Много у Меджибожского замка интересных, загадочных и в некотором роде уникальных планировочных решений/деталей, но даже на этом фоне резко выделяется восточная башня, внешний вид и планировка которой, кажется, действительно не имеет аналогов не то что в Украине, а и за её пределами. Общий вид на восточную секцию замковых укреплений: Источник Восточная башня, сформированная необычным каскадом из клина/треугольника и полукружий: Источник Источник Фрагмент плана 19 в., демонстрирующий сложный контур стен башни, пристроенной к более ранней четырёхугольной башне (донжон): Сразу стоит хотя бы кратко уточнить, что сложно подобрать правильный термин для этого типа постройки, поскольку она выпадает из привычных форм/видов оборонных сооружений. Потому я понимаю и тех, кто считает её башней, и тех, кто относит уже к бастионам (хотя с этой версией я менее склонен соглашаться). Совсем не я не разделяю мнение лишь тех, кто считает это вежей или бастеей (да ещё и с отсылкой к бастеям Альбрехта Дюрера, с которыми это сооружение на самом деле не имеет ничего общего). В немецком языке для подобного типа построек есть термин батарейная башня, который с одной стороны делает акцент на башенной природе построек (высотности, многоярусной конструкции и т.д.), а с другой стороны сообщает о её повышенной огневой мощи, поскольку такая башня могла вместить внушительного количество артиллерии. Итого, как по мне, эта постройка ближе всего к батарейной башне, имеющей сложную форму плана. Хотя мозгу сложно воспринимать это как одну башню, поскольку глаза фиксируют множество объёмов, да ещё и разных форм (и лишь интерьерное единство даёт более чёткое понимание, что это всё же единая конструкция). И вот о форме как раз и хочется поговорить, поскольку именно она делает эту постройку уникальной, затрудняет классификацию, а также порождает много вопросов. Уже в ранних описаниях этой постройки в научных публикациях заметно, что авторам по вполне понятным причинам для неё было сложно дать определение как для чего-то цельного, и потому её зачастую описывали как спайку полукруглых и треугольной форм, отмечая, что это и смотрелось красиво, и для обороны было удобно. Вот, к примеру, фрагмент описания нужной детали из справки о Меджибожском замке из "Памятников градостроительства и архитектуры Украинской ССР" (1986), Том 4, с. 221: Евгения Лопушинская, исследовавшая замок в 1970-х -1980-х гг., в своей статье в "Пам'ятках України" (№3-4 за 1996 г., с. 44) назвала постройку "потужним п'ятипелюстковим бастіоном", без уточнения об использовании полукружий и треугольника, а также без размышлений о возможном происхождении формы. После этого было ещё много публикаций, и далеко не все из них мне известны, а из тех, которые известны ещё не всё было прочитано (тем более, что на базе заповедника в Меджибоже в наши дни генерируется довольно большой объём публикаций, что не может не радовать), однако мне показалось, что вопрос с формой до сих пор не получил какого-то объяснения. Во всяком случае, в более-менее свежей статье Евгения Нагурного Визначення архітектурних особливостей та стану збереження комплексу Круглої вежі із барбаканом та бастіоном Меджибізької фортеці, опубликованной в 2023 г. встретил (с. 110) такое (выделение жирным моё): Поскольку Евгений является сотрудником заповедника "Меджибож", эта краткая справка выглядит интересно, ведь, вероятно, она кратко описывает текущую ситуацию с восприятием постройки, которое, в общем-то, не сильно изменилось с советского периода. У меня создалось ощущение, что отсутствие аналогов как в советский период, так и сейчас мешает увидеть в постройке нечто цельное, и потому её чаще принято воспринимать как этакий "гибрид", составленный из разных форм, быть может в рамках какого-то фортификационного эксперимента. Некоторая оригинальность приведённого выше описания заключается в том, что полукруглые объёмы отнесены к башням/бастеям, а треугольник уже трактуется как отсылка к бастионным формам, и таким образом имеем уже не только сочетание форм, но и как бы сочетание идей двух эпох - теряющей популярность круглой (башенной) и приходящей ей на смену клиновидной (бастионной). Определённая логика в этом есть. Стоит отметить, что такая интерпретация формы заставляет также задаваться вопросом, почему заказчик строительства и автор проекта батарейной башни предпочли такой гибрид с зачатком бастиона в столь поздний период (а даже при беглом взгляде понятно, что эта постройка 2-й половины 16 в., если не более поздняя), когда полноценные пятиугольные бастионные формы были хорошо известны, что, кстати, видно и по тому же Меджибожу, где ранее (вероятно в середине 16 в.) с напольной стороны была возведён пятиугольный башне-бастион. В общем, пока мне не попадались другие версии объяснения формы, кроме как беглые попытки объяснить её через уникальное и не имеющее аналогов слияние полукругов и треугольника, породившее такой вот необычный гибрид в уме архитектора, который её спроектировал. Поскольку мной эта форма воспринимается несколько иначе, мне хотелось бы поделиться с вами некоторыми соображениями на эту тему, которые помогут оценить эту планировку под новым углом. Уточню, что и для меня самого это не более чем гипотеза, и потому я нисколько не претендую на заявление в духе финальной точки в этой истории. Мне лишь хочется немного взбодрить обсуждение вокруг этой темы. Начну с того, что планировка этой башни на данный момент на мой взгляд действительно выглядит уникальной. Я профильтровал информацию о тысячах укреплений, видел многие тысячи башен, но прямые аналоги мне пока не попадались. Это не означает, что таких аналогов нет, или что они никогда не существовали, но это однозначно даёт понять, что планировка если и не уникальна, то точно довольно редкая, настолько, что встретить подобие пока не удалось (даже если и допустить, что аналог всё же существует или существовал, но был утрачен). Для меня очевидно, что ключ к разгадке (т.е. исходная точка поиска) этой формы лежит в сочетании треугольника/клина и двух полукружий. Это сочетание нисколько не является загадочным, поскольку известно, что оно широко использовалось ещё в позднеантичной византийской, а затем в средневековой романской архитектуре, а затем множество раз копировалось уже в ренессансный и даже барокковый период, в том числе и в фортификации (и даже не только башенно-стеновой, но и бастионной). Отсюда происходит тот самый узел обороны, который в Украине известен как залом стен/куртин, фланкированный двумя артиллерийскими башнями. Самые ранние примеры использования нужной нам связки в новой ренессансной фортификации можно обнаружить в Италии. Ниже несколько примеров. Замок Сассокорваро (Италия), построенный в 1470-х гг. по проекту Франческо ди Джордо Мартини: Леонардо да Винчи, немало почерпнувший у Франческо ди Джорджо, также в своих проектах рубежа 15-16 вв. теоретизировал на тему заломов с фланкирующими башнями, как в этом примере (макет на основе рисунка из "Атлантического кодекса"): Источник Однако тут важно понимать, что эта связка не была изобретением 2-й половины 15 в., это была очередной (после ряда средневековых этапов) этап повышения интереса к клиновидным постройкам, известным ещё с античности, а также к геометрически сложным сочетанием разных форм, но чаще всего клиновидных и округлых. Но в случае с Меджибожем всё усложняется, поскольку к залому и двум полубашням (для которых можно найти аналоги среди укреплений разных эпох) добавлены ещё две дополнительные полубашни, и всё это вместе формируют куда более сложную планировку клина не с двумя, а с четырьмя полукружиями. Возникает соблазн предположить, что была взята классическая схема "залом + две полубашни", которую дополнили ещё двумя полубашнями, т.е. опять же выходим на версию о таком себе гибриде, отказывая форме в цельности и в наличии аналогов. А аналоги между тем есть, и их на самом деле очень много, только для того, чтобы их увидеть, нужно расширить границы восприятия и поисков, сосредоточившись не на обнаружении похожих планировок среди замков и крепостей, а посмотреть, что вообще есть подходящего во мире архитектуры или даже ещё масштабней - что есть подходящего во вселенной искусства. Сосредоточившись не на фортификации, а на форме/паттернах, мы получим возможность найти гипотетический ответ на вопрос, что именно служило источником вдохновения для меджибожской батарейной башни. Зайду издалека, чтобы показать как это работает на примере квадрифолия, поскольку эта классическая форма также имеет нужное нам сочетание углов и полукружий, и поскольку она является родственной той форме, которую видим в Меджибоже. Квадрифолий (если точнее, так называемые "рогатый" или "шипастый" квадрифолий) от античности до ренессанса и барокко использовался во многих сферах искусства: в иллюстрации, как элемент каменного декора, и конечно же его использовали в планировках зданий и малых архитектурных форм (таких как фонтаны, например), а также эту планировку можно встретить в планах колонн и т.д. Сквозное использование универсальной классической формы, с распространение от деталей к целому, способствовало росту её популярности и узнаваемости, и всё это подкреплялось благородным ещё античным происхождением. Фрагмент декора с квадрифолием ок. 1340 г. собора в Гурке (Австрия): Источник Квадрифолий в планировке Сутковецкой церкви (Украина): Квадрифолий в планировке колонн храма в Сан-Кандидо (Италия), 12-13 вв. Если взять за основу этот пример и допустить, что сложная планировка башни в Междибоже это вовсе не случайно получившийся гибрид и не плод какого-то авантюрного эксперимента, то где искать аналоги? Я бы предложил поискать их всё там же, как и в случае с квадрифолием, т.е. среди византийских/романских (а также раннеготических) архитектурных форм, а точнее - в храмовой архитектуре, а также в элементах декора. О том, что такой поиск может принести интересные результаты сообщают находки декора, по типу вот показанного ниже. При беглом взгляде может показаться, что это очередные квадрифолий, но если присмотреться, то можно увидеть мутацию/изменение формы, в результате которой получилась сочетание треугольника уже не с двумя, а с несколькими полукружиями. То есть даже в черты этого примера можно вписать меджибожскую башню. Росписи молельни в Ассизи (Италия), середина или 3-ая четверть 14 в.: Источник Следуя далее выбранной логике, нужно поискать что-то в планировке основных построек, и с этой точки зрения батарейная башня в Меджибоже мне напоминает вполне себе классическую схему использования множества апсид, особенно когда их располагали не на одной линии, а в виде каскада/веера. Гроздь апсид храма монастыря Поблет (Испания), 2-ая половина 12 в.: Источник Храм Сен-Илер де Мелль (Франция), 12 в.: Источник В случае с романскими храмами также интересно сочетание множества полукружий, которые как бы обступают растущую из центра храма башню. Похожее сочетание множества объёмов и растущей на заднем плане башни есть и в Меджибоже, где полукружия были пристроены к более старой башне/донжону, которая после реконструкции всё же осталась доминантной постройкой. Конечно, тут же возникнет вопрос - как быть с треугольником, который имеется в Меджибожской башне, ведь этот элемент в "апсидной концепции" кажется лишним. Или есть храмы с центральной треугольной апсидой? Именно с треугольной мне пока не попадались, хотя мне известен примеры пятиугольной формы алтарных частей храмов и часовен, а также примеры планировок храмов, в которых полукружия чередовались с двумя или несколькими треугольными выступами (уже известные нам шипастые квадрифолии как бы намекает, что церковь не имела ничего против этого сочетания форм). Но всё же это немножечко не то, есть натяжки, но нет близкого сходства. А нам нужен каскад форм из полукружий и желательно клинов/треугольников. Не исключаю, что если бы треугольная апсида была бы функционально удобной, её бы использовали, и в нашем распоряжении были бы более похожие аналоги, но скорей всего треугольник был неудобен в планировке функциональных пространств (что сильно уменьшало частоту его применений), и потому нужно искать форму, где треугольник не мешал функции. И тут, следуя примеру описания разнообразия вариантов использования квадрифолия, нам нужно просто сместить взгляд с целого на детали, т.е. с объёма храмов в целом, к примеру, на знаменитые перспективные романские (а также связанные с ними готические) порталы, но главное - на колонны. Именно в этих деталях архитекторы, не скованные рамками функции, а сосредоточенные на изобретательном украшении деталей, сгенерировали великое множество самых разных вариантов сочетаний полукружий и треугольников. Те сочетания, которые редко можно встретить в планировке самих зданий, где треугольники могли мешать функции или противоречить каким-то канонам, как раз наоборот довольно часто встречаются в деталях храмов. Каноны и функциональные требования могли регулировать планировку здания, но при этом они очень слабо регулировали планировку и выбор геометрии деталей декора, которые благодаря этому по своей сложности и смелости вариаций в итоге могли получить даже более эффектный вид и планировку, чем вид и основная планировка самого здания. Колонны кафедрального собора в Базеле (Швейцария) демонстрируют мощный каскад полукружий: Источник В этом сочетании, знакомом нам по каскаду апсид, недостаёт треугольников. Но, конечно же, есть примеры и с треугольниками, причём на любой вкус. У храма в Берген-ауф-Рюген (Германия) конца 12 в. полукружия соседствуют с двумя треугольниками: Источник: ? Монастырь в Тюль (Франция). Привычный каскад форм, но на этот раз базы и капители на пиках формируют острые углы: И если продолжить копаться в этих примерах вариантов колонн, то там можно найти множество примеров самых разных сочетаний треугольников с полукружиями, включая самое интересное в рамках Меджибожа сочетание одного треугольника с двумя полукружиями, как, например, у колонн храма аббатства Фонтевро (Франция), 12 в: Источник И хотя выше я привёл примеры, в основном связанные с сакральной архитектурой, важно понимать, что сама форма или сочетание форм не была сакральной - она была ещё античной (до-христианской), универсальной, но поскольку самое большое количество подходящих планировок сохранилось именно в случае с храмовыми постройками, я их и привёл в пример, однако это не означает, что эта форме не могла использоваться в фортификации. Та же история и с квадрифолием, который хоть и широко применялся в сакральной архитектуре, но в то же время есть примеры и чисто-оборонных замков/фортов, построенных с использованием такой планировки. В этом и была красота и универсальность формы - она прекрасно подходила для многих нужд, от декора и использования в сакральных памятниках, до чисто-оборонного применения. Потому речь не о выборе сакральной формы, а о выборе классической формы. Итого, гипотеза выгляди следующим образом - автор проекта вовсе не сгенерировал в голове проект гибрида, а наоборот попытался использовать известную ему классическую романско-готическую планировку для возведения батарейной башни. С этой точки зрения автора башни в Меджибоже был на одной волне с ренессансными архитекторами 2-й половины 15 - 1-й половины 16 в., которые просто строили новые укрепления с использованием классических/благородных/античных форм. С этой точки зрения автором проекта могло двигать не желание создать невиданный гибрид, а желание представить свою версию классики. Важно понимать, что такие взгляды были популярны и среди архитекторов и среди заказчиков вплоть до 1-й четверти 17 в. Важно было воссоздать идеи прошлого в новом масштабе, а не создать что-то ранее невиданное. И архитектору было проще продать заказчику проект с античными корнями, и заказчику было интересней согласовать именно такой вариант. При этом архитектор мог работать с большей степени свободы, потому что он мог в своих планировочных решениях опираться не на идею создания новой фортификационной формы с сомнительным потенциалом, которому ещё надлежало пройти проверку, а делать акцент на отсылку к к классике, мол, вот вам клин с двумя полукружиями, как строили императоры ещё каких-то 300-400 лет назад, а те в свою очередь опирались на ещё более древние подобные решения. Автор проекта мог видеть многие вариации сочетаний полукружий и треугольников в романско-готической архитектуре в тех странах, где он набирался опыта. При этом сочетание из клина в обрамлении полукружий, не подходящее для функций храма, как раз наоборот прекрасно подходило для оборонных функций, и потому условная форма, которую использовали разве что в планировке колонн и перспективных порталов храмов могла послужить основой для создания плана батарейной башни в Меджибоже. Кроме того, что может больше внушать ощущение надёжности и опоры, чем колонна храма, простоявшего множество веков. Колонна - надёжно, практично, основательно. Прям как слоган для рекламы 16 в., когда многие оборонные постройки казались ненадёжными, а тут тебе целый узел формируется в духе наследия предков. Эти мысли, конечно же, открывают путь для размышлений на тему, откуда родом был автор проекта (раз он вдохновлялся концентратом романско-готической архитектуры) и каким периодом датировать постройку. На эти темы у меня также есть мысли, но об более подробно планирую написать позже.

Фото от Oleksandr Malyon

Справка по теме диорамы, найденная здесь:

О веже с апсидой Ольга Пламеницкая в итоге своих размышлений над обликом первого строительного этапа церкви в Сутковцах пришла к выводу, что изначально постройка имела вид вежи с пристроенной апсидой. Датировала она появление этой необычной на вид постройки 14 в. Касательно функции этой постройки в публикациях автора приводится противоречивая информация - с одной стороны подчёркивается, что это была не культовая, а оборонно-жилая постройка (т.е. донжон), и при этом с другой стороны никак не объясняется функция массивной апсиды. В предыдущем сообщении я упоминал, что вежи/башни с полукруглыми выступами встречаются в разных странах, однако все попадавшиеся мне на глаза примеры не имели отношения к тому, что есть в Сутковцах, поскольку полукружия в тех случаях использовались для размещения лестниц, т.е. полукружия были деталью, предназначенной для коммуникации. И вот буквально на днях я узнал о том, что существует уникальный круг памятников, которые имею визуальное сходство с той постройкой, которую О. Пламеницкая видела в случае с первым строительным этапом сутковецкой церкви. В случае с новыми условными аналогами речь идёт о постройках, которые внешне имели вид веж, однако при этом обладали апсидами, и по сути были уникальными гибридами веж и храмов. Казалось бы, что существование такого типа построек (о которых О. Пламеницкая скорей всего не знала, поскольку не приводила их в пример) даёт дополнительные аргументы в пользу того, что гипотеза автора о некой непривычно выглядящей веже с апсидой всё же может опираться на группу аналогов, однако если копнуть глубже и присмотреться к подобным памятникам чуть более внимательно, то наоборот появится очень много сомнений в том, что гипотетическую сутковецкую вежу можно связать с памятниками этого круга, и с этой точки зрения приведённые условные аналоги как раз наоборот свидетельствуют не в пользу гипотезы, а против неё. Приглашаю вас более подробно познакомиться с одним из типовых памятников, который обладает нужными нам признаками. Это вежа в небольшом поселении Вейер (Австрия). Ссылки по теме, где вы найдёте больше сведений по истории и архитектуре памятника: wikipedia.org burgenseite.com burgen-austria.com Google-карта С некоторых ракурсов объект похож на обычную средневековую вежу, архаичность которой подчёркивает высоко расположенный вход: Источник Но если обойти постройку с тыла, то обнаружим, что там есть апсида: Источник Крупный план. Пролом в стене появился уже после того, как объект перестал функционировать: Источники: 1, 2 В интерьере: Источники: 1, 2 Сечение демонстрирует необычную планировку. Фактически половину вежи занимает пространство храма, над которых построено несколько дополнительных ярусов. Перекрытия между ярусами на балках. Интересно, что в периоды функционирования постройки местоположение входа несколько раз менялось, но все варианты входов были расположены высоко над уровнем земли, что, очевидно, делалось для повышения степени обороноспособности постройки. Источник План вежи и в то же время план церкви: Источник Имея такой вот условный аналог тому, что предлагала О. Пламеницкая для Сутковцев, можно перейти к вопросу, почему вероятность появления такой постройки в Сутковцах всё же была маловероятной. География. Гибриды веж и храмов это не повсеместное европейское явление. Вежа в Вейере и другие постройки такого типа локально сконцентрированы в нескольких районах на юге Германии (в пределах Баварии) и в меньшей степени на западе Австрии. Мало того, что эти регионы находятся в тысяче километров от Сутковцов, так ещё и немецко-австрийские памятники имеют особую региональную специфику развития, поскольку строительство таких гибридных построек было связано с процессами, которые происходили именно там и именно в то время, и были связаны со специфическими инициативами владельцев местных земель. Датировка. Группа памятников, объединивших в себе черты храма и вежи, относятся к романской архитектуре, т.е. это очень старые объекты, датировка которых не выходит за пределы 13 в., а подавляющее большинство из них (в том числе и вежа в Вейере) датируются 12 в. Интересно то, что Евгения Пламеницкая как раз была склонна к тому, чтобы сдвигать момент появления сутковецкого памятника в сторону как раз эпохи романской архитектуры, однако О. Пламеницкая в итоге от этих взглядов и датировок отказалась, и в её версии памятник уже датирован 14 в., что уже с точки зрения хронологии отрывает его от австрийско-немецких образцов. Функция. Это очень важный и сложный пункт. На самом деле памятник в Вейере (и его аналоги), который нами скорей воспринимается как жилая вежа с интегрированной в неё храмом (т.е. этаким донжоном, только с очень крупной часовней) на самом деле было постройкой другого типа, которые у нас вообще малоизвестны. Это был храм с так называемыми светскими/мирскими ярусами, которые вряд ли использовались для постоянного проживания, поскольку там нет признаков, типичных для жилых башен той эпохи (по типу каминов, туалетов, и др.). У ярусов могла быть другая функция - убежища, хранилища/склад, временного места проживания паломников и т.д., но версия о том, что такие постройки использовались для проживания некого местного феодала современными немецкими и австрийскими исследователями подвергаются большому сомнению. Всё это имеет большое значение, потому что функция таких вот непривычных для нас оборонных башнеподобных храмов с этими самыми несколькими светскими ярусами - это была локальная немецкая фишка, точнее даже фишка Священной Римской империи (+ хронологически привязанная к 12 в.), и уже по этой причине странным было бы увидеть объект этого круга в Сутковцах. Кроме того, О. Пламеницкая делала акцент на том, что на первом строительном этапе мы имеем дело не с сакральным объектом, а с условным донжоном, тогда как австрийско-немецкие условные аналоги как раз наоборот обладали не только важной, но и фактически доминирующей сакральной функцией. Размеры. В случае с вежей-храмом в Вейере видим, что апсида довольно скромная - она не сильно выделяется снаружи, а её внутренний диаметр небольшой, ок. 3,5 м. Алтарная апсида в Сутковцах практически в два раза крупнее (внутренний диаметр ок. 5,5 м.), она намного сильней выдвинута наружу, а её стены почти в два раза толще. Эта разница в параметрах также намекает, что в Сутковцах объект более поздний, и потому (несмотря на свою провинциальность) более крупный. Как видим, даже такой казалось бы близкий аналог при более близком знакомстве не добавляет гипотезе О. Пламеницкой веса, и даже, как по мне, наоборот уменьшает вероятность существования некого донжона с апсидой в Сутковцах. К тому же даже если бы удалось провести какие-то параллели между немецко-австрийскими памятниками и гипотетическим донжоном в Сутковцах, то даже после этого осталось бы противоречие на уровне функции, поскольку немецко-австрийские примеры это в первую очередь храмы, тогда как гипотеза Е. и О. Пламеницких не считали, что у сутковецкого памятника на первом этапе была сакральная функция. Если вдруг встречу какие-то новые аналоги веж с апсидами, то тему можно будет продолжить.

Виртуальная экскурсия по замку, где с 8:41 до 17:00 идёт речь о подземной части комплекса.

Такая вот стенд с дополненной реальностью, реконструирующий объём утраченной постройки, появился у стен замка: Источник

О структуре Во вступительной части (с. 5-16) автор в общих чертах описывает уникальные особенности оборонной сакральной архитектуры Трансильвании, подчёркивая многообразие боевых деталей и планировок. Затем переходит к описанию истории немецкой колонизации Трансильвании, а также истории трансильванских саксов с 12 по 17 вв. В эту историю вплетаются отсылки к этапам развития сакрального зодчества, от романских храмов 1-й половины 12 в. до более поздних готических/позднеготических и в меньшей степени ренессансных. Подчёркивание большое внимание, которое оказали внешние захватчики (вначале татаро-монголы, а затем турки) на отношение местного населения к оборонной храмовой архитектуре. Поскольку автор искусствовед, то он уделяет также внимание описанию вариациям декоров храмов: каменных резных деталей, редко встречающихся скульптур, фресок, деревянной резной мебели, работ по металлу, крылатых алтарей и экзотических элементов по типу восточных ковров. Бегло затрагивается вопрос стран/регионов, влиявших на искусство Трансильвании. Завершается вступление описанием общин, их взаимоотношений с центральной властью и знатью меньшего калибра, пытавшейся усилить свой контроль над этим краем. Также описана роль, которую храмовые комплексы играли в жизни общины, выполняя не только сакральную, но также и множество других ролей как в мирное, так и в военное время. Следующий раздел (с. 17-67) отведён описанию отдельных памятников. Ниже приведён список упомянутых в книге объектов (ссылки ведут на странички памятников на Вики). Тексты в книге дополнены планами (для 12 объектов), сечениями (для 5 объектов), а также 138 фото (для каждого из объектов). Чиснедиоара / Cisnădioara Чиснэдие / Cisnădie Мьеркуря-Сибиулуй / Miercurea Sibiului Себеш / Sebeș Алба-Юлия / Alba Iulia Кристиан / Cristian Боз / Boz Кыльник / Câlnic Гырбова / Gârbova Добырка / Dobârca Слимник / Slimnic Аксенте-Север / Axente Sever Шейка-Мике / Șeica Mică Медиаш / Mediaș Мошна / Moșna Бьертан / Biertan Ацел / Ațel Бузд / Buzd Базна / Bazna Игишу-Ноу / Ighișu Nou Вальа Виилор / Valea Viilor Кирца / Cârța Дялу-Фрумос / Dealu Frumos Чинкшор / Cincșor Чинку / Cincu Брадени / Brădeni Апольд / Apold Мелинкрав / Mălâncrav Сигишоара / Sighişoara Саскиз / Saschiz Вискри / Viscri Хомород / Homorod Дреушень / Drăușeni Каца / Caţa Хелкиу / Hălchiu Херман / Hărman Прежмер / Prejmer Алма-Вий / Alma Vii Некоторые почерпнутые из книги сведения: По данным автора в Трансильвании некогда существовало ок. 300 храмов, приспособленных к обороне, но, опять же по его сведениям, ок. 200 могли таковыми считаться к середине 20 в. (вероятно потому что остальные полностью утратили свои укрепления и об их оборонной функции можно только догадываться). Тут, кстати, есть одна нестыковка - в аннотации автор сообщил, что привёл в книге описание четвёртой части сохранившихся памятников, но поскольку он описал ок. 40 объектов, а всего к категории уцелевших он отнёс ок. 200 объектов, то получается, что в книге описана не 1/4, а 1/5 таких объектов. Автор высказывает мнение, что в случае с трансильванскими оборонными сакральными комплексами функция храма очень часто находилась в подчинённом положении по отношению к оборонной функции. Это выражалось не только в масштабе работ по строительству укреплений, но также в том, что не редко сама архитектура храмов уступала требованиям, которые выдвигали фортификаторы, например, когда для сооружений укреплений над храмов требовало уменьшить объём пространства, предназначенного для культовых целей, или создать какие-то неудобные внутренние членения, которые, тем не менее, давали возможность усилить оборонный потенциал построек. Автор отмечает контраст описываемых памятников - с одной стороны довольно строго регламентированные планировки/объёмы храмов, с одной стороны и крайне разнообразные и во многом уникальные системы их укреплений, строгие каноны и свобода творчества в одном флаконе. Цитата из книги: "Средневековое здание кирхи также претерпевало изменения в плане, в общем облике и во взаимоотношениях строительных масс, от века к веку, от провинции к провинции. Однако эти различия лишь незначительны. Если мы воспользуемся синтезирующим подходом, мы сможем представить себе некий идеальный тип наших кирх, какие бы вариации нам ни были известны. В случае с оборонной кирхой это невозможно. Каждая из них представляет собой отдельный случай, поскольку определяющие факторы и эффективное сочетание многочисленных средств защиты почти всегда новы и различны". У разнообразия форм/планировок укреплений было несколько практических преимуществ, одним из которых было то, что захват одного из таких укреплений противником не давал ему полного представления о том, как была устроена оборона всех прочих комплексов. Автор приводит сведения о том, что оборонные кирхи Трансильвании это нечто большее, чем просто оборонный храм. Он, по сути, считал такие памятники многофункциональными микрокосмами, в которых, помимо собственно храмов и их укреплений, были также множество складских помещений (постоянное место хранения зерна и других припасов), мастерских, помещений для постоянного проживания, а иногда даже ратуши и отдельные постройки для размещения постоянного гарнизона. Благодаря этому во время осад такие комплексы могли вобрать в себя всю жизнь поселения, как Ноев ковчег, после чего община продолжала функционировать, а когда беда миновала, жизнь снова выпускали наружу. При этом в ходе осад жизнь внутри комплекса даже могла сохранять некоторые элементы обычной мирной рутины - ремесленники могли продолжать свою работу, и даже обучения детей могло не прерываться. Микро-роль комплексов заключалась в защите населения Трансильвании, макро-роль - в защите границ Венгерского королевства. До 1-й половины 13 в. в Трансильвании активно велось строительство романских храмов, тогда ещё вряд ли заметно укреплённых (если не считать колоколен с редкими бойницами), но крест на этом процессе поставило татаро-монгольское нашествие в 1241-1242 гг. В дальнейшем большинство этих храмов были достроены в 15-17 вв. в готическом/позднеготическом стиле, и на этот раз уже с добавлением множества боевых деталей. Интересно упоминание документа 1291 г., в котором король Венгрии Андраш III запрещал "turres sive castra super ecclesiis aedificata", т.е. нельзя было строить "вежи" и "замки" над храмами (а то что было построено, вероятно, надлежало снести). Судя по наличию такого запрета, уже в конце 13 в. практика укрепления храмов уже существовала. Если первый всплеск интереса к укреплениям храмов сильно стимулировало монголо-татарское нашествие, то второй (куда более продолжительный) всплеск был связан с ростом османской экспансии, и по мере её усиления росла и мощь укреплений. Как и позднее в Украине, фактор угрозы турецкого вторжения в Трансильвании оказывал сильнейшее влияние на рост количества укреплений и качественного развития местной фортификации. Первые турецкие набеги на Трансильванию фиксировались ещё с конца 14 в., в частности в 1395 и 1396 гг. В 1420 и 1438 гг. уже приходилось иметь дело с полномасштабными вторжениями крупных сил, которые опустошали страну, захватывали и уничтожали тогда ещё недостаточно хорошо укреплённые города, не говоря уж о храмах. С 15 в. это уже были попытки полного подчинения Трансильвании власти османам, и эту угрозу восприняли максимально серьёзно, реагируя на неё укреплением страны. Из ключевых событий, которые повлияли на рост уважения саксов к укреплениям была осада Сибиу 1438 г., когда армия султана Мурада II так и не смогла захватить упорно оборонявшийся город, хотя его укрепления тогда ещё не были полностью достроены. Это повлияло на впоследствии сформированные требования к концепция оборонных сакральных комплексов - они предназначались не только для того, чтобы сдерживать кратковременные натиски, но всегда были готовы к длительной осаде. В 1436 году декан г. Сибиу писал Папе, что "саксы, подвергавшиеся преследованиям со стороны турок, искали защиты на укрепленных погостах". Под "укреплёнными погостами" тут имеются ввиду кладбища, располагавшиеся при храмах, причём в 15 в. у некоторых комплексов постройки храмов ещё не были укреплены, но при этом они уже обзаводились внешними линиями укреплений, и потому такие объекты часто классифицировались как укреплённые кладбища. В целом, существовало несколько видов оборонных комплексов, отличавшейся разной степенью детализации укреплений - от простых (мирный храм, окружённый укреплениями) до сложных (приспособленный к обороне храм, который вместе с постройками другого типа был окружён двумя или тремя линиями укреплений). Если укрепление выдерживало осаду, получив при этом повреждения, то после этого повреждённые участки часто не только ремонтировали, но и усиливали, устраняя слабые стороны укреплений. Чем больше успешно выдержанных осад и атак, тем более продвинутой могла становится система обороны. В оборонных сакральных комплексах Трансильвании, по мнению автора, архитекторы старались гармонично сочетать старые и новые постройки, в результате чего в комплексах, формировавших свой внешний вид с 13 по 17 вв., причём с использованием разных стилей, формы и пропорции часто всё же были настолько хорошо сбалансированы, что всё это выглядело как единый замысел. Хотя большинство укреплений сформировали свой боевой вид с конца 15 и до 17 вв., т.е. уже ближе к ренессансному и барочному периоду, в комплексах поздние стили выделяются не особенно явно, а в основном архитектура представлена сплавом романских и готических деталей, и потому даже построенные в 16-17 гг. укрепления имели скорее средневековый вид. Меня особенно интересовало, под каким именно влиянием формировалось искусство Трансильвании. Основным центром влияния автор называет области южной (особенно подчеркнули значение Нюрнберга) и восточной Германии - именно оттуда приходили идеи для вдохновения, а иногда и мастера, и здесь немецкие корни трансильванских саксов облегчали этот процесс. При этом автор отметил, что в городах Трансильвании идеи, получавшие распространение в Германии, зачастую становились популярными на 20-30 лет позже, чем в регионе-источнике, а в небольших и отдалённых городках и сёлах влияние проявлялось с ещё большей задержкой. По мере развития и укрепления Трансильвании в крупных городах появились и местные довольно хорошо развитые мастерские, владельцы которых, впрочем, также зачастую демонстрировали приверженность к решениям, популярным в Германии. Часть сведений о источниках влияния находятся во вступительной части, часть встречается в описании отдельных храмов. Впрочем, сколь-нибудь детальное рассмотрение этой темы, вероятно, не входило в планы автора, во всяком случае в рамках этого издания. Основная мысль такова, что крупные трансильванские города аккумулировали идеи, транспортированные из Германии, после чего применяли их на местах. Не менее интересен вопрос, почему именно в Трансильвании такое большое значение в качестве одного из основных и многочисленных видов укреплений, приобрели не частные замки, а именно приспособленные к обороне храмы? И какой была экономическая основа у этих внушительных по объёму строительных программ? Особо детальных рассуждений на эту тему в книге нет, но автор упомянул, что местные общины, стремившиеся к автономии, сумели сохранить и приумножить свои привилегии, часть которых была получена ещё в 12 в., а необычайно удобное расположение Трансильвании на торговых путях сделало эти общины богатыми, что создало материальную базу для мощных строительных программ. Немаловажно и то, что у саксов было покровительство со стороны венгерских королей, которым, как уже упоминалось выше, усеянная укреплениями Трансильвания была нужна для обороны границ от турок. Упоминавшийся выше запрет 1291 г. на строительство храмов к 15 в. был не только отменён, но не редко общинам, которые строили храмы, предоставлялись различные льготы, например, люди, занятые в строительстве, могли быть освобождены от обязанности снабжать королевскую армию, а те, кто был назначен для охраны храмовых укреплений, могли быть освобождены от службы в армии. Кроме этого существовали и экономические льготы/компенсации. Логично предположить, что концентрация власти и возможностей именно у общин, а не у каких-то местных представителей знати, приводила к тому, что основным и самым мощным укреплением в поселении становился именно храмовый комплекс, а не классический замок. Впрочем, для общины эти укрепления фактически были замками/крепостями, что отразилось и в терминологии (многие объекты классифицировались как "kirchenburg", т.е. буквально кирха-крепость/замок), однако вопрос терминологии в случае с трансильванскими укреплениями это отдельная тема. Фресками интерьеры храмов украшали с 13 по начало 16 в., после чего распространение протестантизма завершило эту традицию - новые росписи перестали появляться, а практически все старые росписи заштукатурили. Потому сейчас под штукатуркой многочисленных кирх Трансильвании скрывается огромное количество ценных произведений фресковой живописи, которые время от времени появляются на свет в ходе реставраций или во время банальных обвалов пластов старой штукатурки. Некоторые наблюдения и впечатления: Определённой особенностью издания является то, что его автор был искусствоведом, историком искусств, но не архитектором или историком архитектуры, и это отразилось на том, как именно были поданы сведения о памятниках, а именно не только через их архитектуру, но так же в значительной степени через элементы декора, которые, возможно, автору были даже более интересны, чем собственно архитектура. Во всяком случае, когда речь заходила о фресках, алтарях и других подобных элементах, автор куда более активно оценивал значимость и уникальность этих произведений искусства, а также проводил стилистические аналогии и размышлял над источниками влияния/вдохновения, а вот в случае с описанием и анализом архитектуры текст, как мне показалось, получился более сухим и менее насыщенным аналитическими размышлениями. Такой авторский взгляд с одной стороны имеет свои недостатки, если целью является знакомство собственно с фортификацией, но также не лишён и достоинств, поскольку можно получить оценку укреплённого объекта с точки зрения искусствоведа и узнать, например, что в некоторых из самых эффектных памятников сохранились действительно уникальные элементы декора, а в других памятниках, куда более внушительных, наоборот не уцелело почти ничего. Поскольку издание было сделано ещё на заре изучения оборонной храмовой архитектуры Семиградья, во многих случаях ещё не было накоплено достаточного количества данных для проведения уточнения датировок, и потому во многих случаях автор датировки округлял до века (например "построено в 15 в." или "укрепления появились в 16 в."). На планах и сечениях хоть и показаны различные строительные этапы, они там вовсе не датированы, а просто разделены на ранние, срединные и поздние. Впрочем, это не вступает в противоречие с теми знаниями, которые были получены позднее и в наши дни, лишь размывает контуры некоторых процессов и трендов. С учётом того, что книга была издана более 60 лет назад (в 1961 г.) опубликованные там фото уже успели приобрести ценность в качестве источника информации о первоначальном состоянии памятников. Поскольку того времени многие из них были отреставрированы, то старые фото снабжают нас интересными сведениями для сравнения того, как было, и как стало. Казалось бы, что сейчас, когда есть Википедия (не считая всех прочих сайтов), где каждый из храмов снабжён размашистыми описаниями, собранные в книге сведения проигрывают тому, что есть в Сети. Однако на самом деле структурность поданной в книге информации, а также авторские акценты на деталях, всё ещё позволяют оценивать подобные книги как источники ценных знаний, представленных в лёгком и доступном виде. Книга хорошо подходит для общего знакомства с богатым миром оборонных храмов Трансильвании.

Год издания: 1961 Автор: Джордже Опреску / George Oprescu Издательство: Sachsenverlag [прекратило существование в 1962 г.], Дрезден (Германия, а на момент выхода книги - ГДР) Язык: немецкий Формат: 19,8 х 25 х 1,5 см. Переплёт: твёрдый + суперобложка. Бумага: мелованная Количество страниц: 205 Иллюстрации: чёрно-белые фото (138), планы (12) и сечения (5) храмов. Тираж: ? Оцифрованная версия: посмотреть Где купить: на немецких онлайн-аукционах по типу abebooks.com, zvab.com и т.п. не редко имеется в продаже. Аннотация: Об авторе: У Джордже Опреску (1889 - 1967) есть страничка на Вики, где вы можете узнать больше об этом исследователе. Если вкратце, то это известный историк и искусствовед, основатель Института истории искусств, профессор. Оказал большое влияние как на пробуждение интереса к искусству в самой Румынии, так и на популяризацию румынского наследия на западе. Автор многочисленных публикаций на упомянутую тему, в основном с акцентом на живопись и народное искусство. Книгу, о которой речь идёт в этой теме, автор, которому тогда было 72 года, издал на одном из поздних этапов своего творчества. Оглавление: Вступление - 5-16 Описания отдельных храмов - 17-67 Фото храмов - 68-203 Примеры страниц:

Справді виглядає цікаво. Але мені не траплялося жодних згадок про існування у цьому селі укріплень. На карті фон Мига там нічого цікавого не позначено, ні валів, ні мурів. Можливо, на той момент потрібна ділянка була прихована лісом, але, судячи з карти, вона біля дороги, тож навряд чи щось значне могли не помітити. Можливо там на той момент існувала тільки тераса, але без слідів валів чи чогось подібного. На супутниковому знімку ця ділянка також виглядає цікаво - виразна тераса поблизу перетину декількох доріг і декількох рік/потічків. Але, як бачимо, все забудовано та розорано: Якщо припустити, що це було укріплення, то я зробив би ставку на раніше городище, ніж на пізній замок. Конфігурація тераси і розміри швидше так би мовити городищенський - ширина майданчика досягає 100-120 м. (судячи з карті 19 ст., яку ви навели вище, довжина могла бути ще більше), а для замку це дуже солідно, і, ймовірно, якби там у 16-17 ст. існувало укріплення такого розміру, то це б позначилося хоча бі побіжно на якихось джерелах. Хоча можливо такі джерела існують, але поки що мені на очі вони не траплялися.

Дякую за карту. Напевно вони бачили в лісі щось схоже на вали. Але вали могли залишитися не тільки від замку, а, наприклад, від давньоруського городища, чи від, наприклад, укріплень 18, чи навіть 19 ст. Навряд чи місцеві по залишкам спроможні визначити тип споруди. Тобто існування там гіпотетичного укріплення ще не доводить існування саме замку.

Відомостей про те, що поряд із цим селом був замок чи якесь інше укріплення мені не зустрічалися. Але там дійсно щось було (що схоже на рештки земляних укріплень), тільки поки що незрозуміло, що саме.

Привіт @Shalom7 Якщо знайшли місце, то покажіть, будь ласка (на карті, чи дайте координати). Оскільки без додаткових відомостей цінністі у вашої інформації не дуже багато. А також розкажіть, чому ви вирішили, що це місце саме замку, а не чогось іншого? Чи є там сліди укріплень чи ще чогось, що доводить існування замку у цьому місці? Тобто э щось окрім купи кераміки?

В этом видео (с 20:00 до 22:38) показали макет. Заодно можно оценить его размеры в масштабе с людьми. Замок: Костёл: Ратуша:

@tolikchort Ось тут дивись. Так є і 12-й збірник, і всі інші.

@elgrzybero Niestety nie mam tej książki w formacie PDF. Jako przykład wzięto skany kilku stron pokazane powyżej, ale nie ma skanu całej książki.

Ольга Тихонова, материалы которой о замке я уже публиковал ранее в этой теме, недавно на конференции в Варшаве показала ещё несколько кадров по теме этого объекта:

Героям Слава! На жаль, книги цього видавництва (ця та й інші), наскільки мені відомо, у форматі PDF у відкритому доступі відсутні. Можливо, якісь польські книжкові сайти продають PDF-копії, але цю інформацію потрібно уточнювати, і також зрозуміло, що навіть якщо таке і є, то таку копію (як і паперову) також у них доведеться купити.

К вопросу одновременной постройки замка и церкви, и о датировке этого периода В теме регулярного замка я уже упоминал, что в конце 19 в. считалось, что и замок и церковь были построены Александром Балабаном (? - 1637), а поскольку тот Сутковцы в свою собственность получил в начале 17 в., то оба памятника, в рамках этой версии, должны были появиться не ранее этого периода. Однако постепенно, по мере того как рос статус церкви, как всё больше интереса привлекала её уникальная планировка и разные оригинальные детали и их сочетания, датировку храма начали сдвигать к 16, а затем и к 15 в., в итоге остановившись (во многом из-за датировки колокола, о котором писал выше) на варианте, что скорей всего церковь построили ок. 1476 г. Но при этом передатировка церкви также повлияла и на передатировку замка, появление которого также сместили ко 2-й половине 15 в. Интересно то, что не только данные 19 в. сообщали о том, что обе казалось бы изолированные и не очень на первый взгляд похожие друг на друга постройки на самом деле являются частью более-менее одновременно построенного комплекса / одного проекта, но также и некоторые архитектурные признаки свидетельствуют в пользу этой версии. Григорий Павлуцкий был первым, кто в свое публикации упомянул о том, что кладка и скрепляющий её раствор у церкви и у замка одинаковая. Впервые он об этом сообщил ещё в 1905 г. [1]. Это сообщение особенно интересно потому, что автор был в Сутковцах, осматривал как церковь и замок, так что выводы были сделаны на основе натурных наблюдений. Автор также уточнил, что одной из ярких особенностей раствора является активное использование битого кирпича: У меня под рукой нашлось мало подходящих фото, которые бы всё это могли проиллюстрировать, но ниже всё же прикрепил несколько кадров, которые показывают одну особенность - множественные вкрапления крупных кусков кирпича в кладку. Тут, конечно, можно возразить, мол, что кирпич, как часто бывало, мог использоваться и во время позднейших ремонтов (и в Сутковецком замке такое, кстати, также имело место быть), но дело в том, что в Сутковцах, у обоих памятников, помимо этого "ремонтного" кирпича есть также битый кирпич, именно подмешанный в раствор, т.е. расположенный не в местах ремонта, в местах скрепления кладки, иногда глубоко внутри самой кладки, а не в местах внешних ремонтов или косметических подмуровок. Обратите внимание, что Г. Павлуцкий, судя по тексту, рассматривал кладку не снаружи (поскольку тогда она была почти полностью скрыта штукатуркой), а изнутри, причём на втором ярусе, который (в отличие от первого, используемого для культовых нужд) могли вообще не затрагивать ремонтами рубежа 19-20 вв., что давало возможность изучить структуру кладки/раствора в деталях. Стены замка, где можно найти вкрапления кирпича не только снаружи, но и спрятанных внутри слоях раствора: Источник Источник Церковь: Источник По началу, Г. Павлуцкий также был склонен датировать и церковь и замок 2-й половиной 15 в., однако к моменту публикации 1911 г. [2] его взгляды на датировку обоих памятников радикально изменились, однако это не коснулось взглядов на тождество кладки/растворов, и этот довод снова был использован как одного из доказательств, что церковь (как и замок) было бы ошибочно датированы концом 15 в., и что более правильным было бы искать момент появления церкви где-то не ранее рубежа 16-17 вв. По этому вопросу нам также важно мнение Евфимия Сецинского, хорошо знакомого с обоими памятниками Сутковцов, а также хорошо знакомого с Г. Павлуцким, с которым они не всегда сходились в датировках, однако оба поддерживали вывод об идентичности кладки. В публикации Е. Сецинского 1928 г. [3] мы также находим упоминание идентичности кладок, однако там, где Г. Павлуцкий на основе данного сходства решил сдвинуть датировку церкви к рубежу 16-17 вв., когда вероятно был построен замок, Е. Сецинский решил поступить ровно наоборот, а именно - он сдвинул датировку замка к 15 в., т.е. к моменту, когда по его мнению могла появиться церковь: Немногим позднее Владимир Сичинский, сын Е. Сицинского, в своей обстоятельной работе о Сутковецкой церкви, опубликованной в 1929 г. [4], подверг взгляды Г. Павлуцкого жёсткой критикой, не лишённой рационального зерна и сильных доводов. Упомянул он там и про сходство кладки, хотя тут странно то, что Г. Павлуцкого он укорил в том, что тот не уточнял, о каком именно сходстве идёт речь, тогда как своего отца, который в 1928 г. писал ровно о том же, но с ещё меньшим количеством деталей, он подобным не упрекал, да и вообще странно, как так получилось, что В. Сичинский не мог разобраться, в чём именно заключается сходство, если его же собственный отец имел ответ на этот вопрос (и в этом выводе был солидарен с Г. Павлуцким), так что можно было просто родителя спросить. В целом, критика истории с кладкой, а также датировкой замка, как по мне, у В. Сичинского получилась неудачной, поскольку эта критика не прошла проверку временем. Регулярный замок в Сутковцах никак не мог быть плодом 15 в. (подробней об этом здесь), а то что В. Сичинский не знал, откуда была взята датировка замка 1623 г. не означала, что она не имел основы. Опять же, автор чётко пишет, что датировка замка была сдвинута к 15 в. из-за датировки церкви, и против такого сдвига он не возражает (ибо сам поддерживал версию о появлении церкви в 15 в.), однако при этом был склонен как-то уничижительно отзываться о той же самой кладке, если она служила основой для омоложения памятников. Советский период Можно сказать, что Е. Сицинский своей публикацией 1928 г. и его сын В. Сичинский своей публикацией 1929 г. на долгие десятилетия зацементировали ряд взглядов и датировку обоих памятников Сутковцов на уровне 2-й половины 15 в. Хотя тема схожести кладки никуда не исчезла (её не опровергли, не внесли какие-то коррективы и т.д.), в советский период её начали игнорировать. То есть если авторы конца 19 - 1-й половины 20 в. старались синхронизировать оба памятника, споря только о том, когда они были построены, то послевоенные исследователи, отбросив тему кладки/растворов в сторону, начали датировать оба объекта независимо. Интересный пример такой трансформации взглядов демонстрируют публикации Григория Логвина - если в публикации 1959 г. [5] он, как и упомянутый выше довоенный историки архитектуры (на публикации которых он скорей всего и опирался), отнёс к 15 в. как замок, так и церковь, то в публикации 1968 г. [6] церковь он оставил в 15 в., а вот замок уже датировал 16 в. И хотя при этом он должен был разрешить логической противоречие, выраженное в сходстве кладок двух объектов, он его решил другим образом - просто не стал на этом акцентировать внимание. Ни Г. Логвин, ни большинство других последующих исследователей, которые высказывались в пользу датировки церкви и замка разными периодами/веками, никак не комментировали то самое сходство кладки, которое более ранних исследователей принуждало к синхронизации датировок обоих памятников. Кроме того, большинству исследователей прежде всего была интересовала церковь, и потому датировать её через датировку замка мало вообще кому приходило в голову. И наоборот - те, кто интересовался в первую очередь датировкой замка (а таких было намного меньше), также не пытались постройку этого памятника увязать с датировкой церкви. Так что рассинхрон датировок постепенно стал нормой. Исследования Ольги Пламеницкой В общем, в итоге сходство кладки вообще исчезло из публикаций, эту деталь перестали анализировать, и оба памятника, казалось, уже окончательно начали датировать порознь. Всё изменилось с момента, когда исследованиями памятников Сутковцов не занялись Евгения и Ольга Пламеницкие. Точнее я бы сказал, что в данном случае все нужные нам материалы по этой теме мы находим только лишь в публикациях О. Пламеницкой, причём их данные отрицали ряд гипотез и датировок, предложенных Е. Пламеницкой. Это был тот случай, когда одни и те же люди параллельно исследовали оба памятника, причём с высоким уровнем детализации, включавшим изучение строительных материалов, кладки и растворов. И вывод их также был однозначен - действительно есть сходство, о котором писали ранее. И снова (впервые с довоенных времён) был сделан большой (но при этом многими оставшийся незамеченным) акцент на необходимости синхронизировать датировки обоих памятниках. Однако в итоге О. Пламеницкая решила поддержать не версию Г. Павлуцкого с поздней датировкой в районе конца 16 - начала 17 вв., а версию Е. Сецинского и В. Сичинского, разместив оба памятника в пределах 2-й половины 15 в. Впервые сведений по нужной нам теме появились в публикации О. Пламеницкой 1992 г. [7], посвящённой Сутковецкому замку. Там [7, с. 153], есть блок, посвящённый описанию различных групп растворов, выявленных в ходе исследований замка, и в одном из примечаний видим упоминание, что растворы восточной башни замка идентичны раствору, использованному при строительстве церкви (тут ещё не было упомянуто, о каких именно частях церкви шла речь, но в дальнейшем мы получим детализацию на этот счёт): Далее, в той части, где О. Пламеницкая критикует версию с датировкой замка 1623 г. (в этой теме я приводил некоторые контр-агрументы её замечаниям) также явно заметно большое значение, которое придавалось сходству раствора, поскольку приходилось как-то объяснять это сходство, но так, чтобы это не породило парадокс, как в датировках церкви Е. Пламеницкой, так и в датировках замка О. Пламеницкой, и потому в итоге датировка замка была сдвинута к 15 в. (что опять же синхронизировало его датировку с датировкой одного из строительных этапов церкви), но опять же, нам тут важно даже не это, а то, что сходство растворов было отмечено, причём на уровне весьма весомого фактора, нуждающегося в объяснении: В финальном выводе [7, с. 155] автор сообщила, в значительной степени опираясь всё на то же тождество растворов, что строительство замка и церкви были завершены одновременно в третьей четверти 15 в.: Новые подробности по этой теме появились аж через 16 лет, в 2008 г. [8], когда уже после собственных исследований церкви 2006-2008 гг. О. Пламеницкая опубликовала расширенную информацию о тождестве растворов (выделение жирным моё): Как видим, всё оказалось даже более интересно, чем выглядело в начале. Оказалось, что есть параллели между растворами церкви и замка не в только для одного строительного периода, а для двух - одинаковые растворы использовались при строительстве первой версии Сутковецкой церкви и первой версии каменного укрепления (некой архаической стены) на замчище, и уже другая группа растворов была использована, когда церковь была превращена в боевой квадрифолий а замок был полностью перестроен уже в виде регулярного укрепления бастионной планировки. Получается, что как минимум два разных владельца в два разные момента истории одновременно заботились о возведении двух объектов одновременно. Т.е. в один период одновременно были построены гипотетическая ранняя версия Сутковецкой церкви (которую, впрочем, О. Пламеницкая считала оборонной вежей-донжоном, но это сейчас не так важно), а на соседнем участке построили каменную стену, перерезавшую мыс, а уже на следующем строительном периоде (но опять же более-менее одновременно) церковь перестроили в квадрифолий, а замок перестроили в укрепление с регулярной планировкой бастионного начертания. Набросал схемку для улучшения понимания ситуации. Зелёным обозначил ранний этап, в ходе которого была построен четырёхугольник с апсидой (очень похожий на раннюю церковь, но почему-то атрибутированный Е. и О. Пламеницкими как вежа-донжон), а Красным обозначил поздний этап (О. Пламеницкая его датировала 2-й половиной 15 в., а я склонен датировать как минимум рубежом 16-17 вв.), который был связан с появлением как минимум одного башне-бастиончика, а также пристройкой трёх новых полукружий/апсид/конх к старому объёму храма, в результате чего мы и получили ныне известный храм с планировкой в виде квадрифолия. Помните, что Г. Павлуцкий и Е. Сецинский одной из явно выраженных особенностей раствора, видимой даже не вооружённым взглядом, отмечал вкрапления битого кирпича? Так вот, О. Пламеницкая пошла дальше - был проведён более глубокий анализ структуры раствора, который позволил выявить не только поверхностно-визуальное, но и структурное сходство растворов. Тут также можно вернуться немного назад, чтобы вспомнить критику В. Сичинского доводов Г. Павлуцкого, когда звучала мысль, мол, толком непонятно, о каком именно сходстве идёт речь, так вот исследование растворов дали ответ на этот вопрос (сходство растворов было подтверждено), хотя при этом забавным парадоксом выглядит то, что выступив в поддержку выводов Г. Павлуцкого, О. Пламеницкая при этом не поддержала его датировку церкви и замка периодом не ранее рубежа 16-17 вв., вместо этого выступив в защиту датировки 15 в., которой придерживался В. Сичинский, хотя при этом он старался нивелировать доводы Г. Павлукого, связанные с кладкой, которые О. Пламеницкая полностью поддержала. Такой вот запутанный клубок. Выше описанную информацию, предоставленную О. Пламеницкой в своих публикациях, я для себя делю на два условных пласта - первый касается находки, второй - интерпретации. Поскольку и до О. Пламеницкой ряд авторов, исследовавших памятники Сутковцов, указывали на примечательное сходство кладка, и О. Пламеницкая эту информацию не только подтвердила, но и серьёзным образом уточнила, то на данный момент у меня нет причин не доверять правильности сделанных выводов. Но совсем другое дело с датировкой как растворов двух упомянутых групп - да, они действительно могут быть идентичными, но я очень сильно сомневаюсь в верности предложенных О. Пламеницкой датировок, как минимум потому, что по моему мнению замок никак не мог быть построен ранее 2-й половины 16 в., а потому и синхронный с ней на уровне кладки/раствора этап строительства квадрифолия я никак не могу оставить в пределах 15 в. (к счастью, в пользу версии постройки церкви ближе к рубежу 16-17 вв., а не в 15 в., есть и другие доказательства, о которых ещё поведаю чуть позже). К счастью, это тот случай, когда опровержение автора на уровне постановки датировок, вообще никак не влияет на выявленный факт тождества растворов, который, если есть желание, нужно опровергать отдельно. В 2017 г. О. Пламеницкая опубликовала свою последнюю статью о церкви [9], где повторила в немного изменённых формулировках уже известные нам по статье 2008 г. сведения о двух группах растворов, идентичных для замка и церкви: В этой публикации есть и некоторые важные новые сведения, к примеру, сообщается, что не только полукружия/апсиды/экседры, но также центральный опорный столб и своды были построены с применением одной и той же группы раствора, что расширило для нас понимание компонентов, которые могли быть возведены в рамках одного строительного этапа. И тут я бы также ещё обратил внимание на фундамент, который служит опорой для столба. Он находился ниже уровня пола храма, и, вероятно, не ремонтировался с момента закладки (для этого нужно было бы разрывать основу столба, а если бы это делалось, то вскрылась бы кривизна фундамента, которую наверняка постарались бы исправить, но этого не произошло). Так вот, тут в самом грубом и понятном виде видна структура раствора с уже знакомыми нам обильными вкраплениями кирпича: Источник: фото предоставлено О. Пламеницкой. Некоторые последствия открытия Малоизвестно то, что в датировках разных строительных этапов церкви и замка у Е. Пламеницкой и О. Пламеницкой долгое время не было синхронизации (подробности в этой теме). К примеру, гипотетическая вежа на мысу (которая, по гипотезе автора предшествовала появлению церкви) Е. Пламеницкой датировалась в пределах 13 - начала 14 в., а старая стена замка О. Пламеницкой относилась к середине - третьей четверти 14 в. Однако в итоге оказалось, что обе постройки возведены с использование одинакового/схожего раствора, по итогам этого открытия произошла синхронизация, и в последних публикациях О. Пламеницкой обе постройки датированы уже 14 в., и никакой рассинхронизации между датировками нет. Та же история и со вторым строительным этапом - выявления схожих растворов церкви (точнее - её поздней квадрифолиевой версии) и регулярного замка, а также датировка регулярного замка 2-й половиной 15 в. привели О. Пламеницкую к версии, что и квадрифолий появился не ранее 2-й половины 15 в., что фактические опровергало датировку Е. Пламеницкой, которая появление квадрифолия относила к рубежу 14-15 вв. (подробности в этой теме, смотрите данные о справке 2000 г.). Собственно, все эти данные открывают два основных версия для дискуссии - один из которых заключается в поиске ответа на вопрос, верен или не верен вывод о том, что церковь и замок в рамках двух этапов строили с использованием двух групп растворов. Пока я не вижу особых причин для сомнений в этом, тем более, что впервые эта версия была высказана ещё 118 лет назад, а также с учётом того, что сходство видно и не вооружённым взглядом, а если к этому добавить результаты анализов, предоставленных О. Пламеницкой, так и вовсе становится тяжело эти выводы игнорировать. Другой вектор - это датировка этих самых двух этапов, и вот тут я с датировками О. Пламеницкой не могу согласиться, и если по датировке 1 периода мне пока особо нечего сообщить (кроме того, что датировка 14-м веком сразу двух каменных укреплений в с. Сутковцах, известного в письменных источниках только с середины 15 в., уже само по себе выглядит маловероятным), а вот датировка церкви-квадрифолия и замка 2-й половиной 15 в. с моей стороны вызывает уже немало вполне конструктивных возражений. Как мне сейчас представляется, эта датировка О. Пламеницкой не верна, что, впрочем, никак не уменьшает мой интерес к данным О. Пламеницкой о двух группах растворов, синхронизирующих появление двух укреплений. Стоит отметить, что даже в публикациях других исследователей, направленных на критику выводов Е. и О. Пламеницких касательно строительных периодов, я не встречал вообще никаких размышлений касательно истории с идентичными кладкой или растворами. Создаётся впечатление, что этот уровень анализа памятника остался для критиков недоступным, поскольку они обычно просто игнорируют весь пласт данных, связанных с кладкой/раствором, хотя, казалось бы, это один из важнейших ключей для правильной датировки сразу двух памятников. Источники: Григорий Павлуцкий. Древності Украины: Выпускъ I. Деревянные и каменные храмы [Доступ через VPN]. Киев, 1905. C. 49. Игорь Грабарь. История русского искусства, Том II [Доступ через VPN]. Москва, 1911. С. 387-388. Євфимій Сіцінський. Оборонні замки Західнього Поділля XIV-XVII ст. Київ, 1928. С. 80. Володимир Січинський. Сутківська твердиня // Записки Наукового Товариства ім. Шевченка, Том 150. Львів, 1929. С. 166. Григорій Логвин. Оборонні споруди в Сутківцях (1959). С. 3, 7. Григорій Логвин. По Україні. Стародавні мистецькі пам’ятки. Київ, 1968. С. 277-283. Ольга Пламеницкая. Замок в Сутковцах // Архитектурное наследство, №39. Москва, 1992. С. 153, 154, 155. Ольга Пламеницька. Церква-донжон в Сутківцях (До питання типології середньовічного оборонного будівництва Поділля) // Українська академія мистецтва. Дослідницькі та науково-методичні праці, № 15. Київ, 2008. С. 155-169. Ольга Пламеницкая. Оборонительный квадрифолий в Сутковцах на Подолии // Arta, Vol. XXVI, nr. 1. Chișinău, 2017. P. 18.

Некоторые комментарии: В этой теме поделился мыслями на счёт приведённого в книге перевода описания Тернополя, составленном Ульрихом фон Вердумом в 1671 г.